Мысли об ИИ

Большинство из нас помнит конкретные моменты из фильмов, увиденных в детстве, которые навсегда остались в памяти. Наш ум вопрошал: «Как им удалось это сделать?» Лицо выражало изумление — как у героев «Парка Юрского периода», увидевших динозавра. Для меня это было в 1993 году — момент восторга и неверия. Апатоозавр выглядел настолько реально, что казалось, будто он действительно находится перед камерой, как и актеры Сэм Нил и Лора Дерн. Для многих, выросших на Западе во второй половине 20-го века, фильмы были источником удивления. Многие самые эмоциональные и вдохновляющие моменты случались в темном кинозале, когда мы ждали, чем нас удивят такие режиссеры, как Джордж Лукас, Ридли Скотт и Стивен Спилберг.

Но сейчас представьте мир, где самые потрясающие визуальные эффекты не вызывают никакой эмоции, будто вы смотрите на белую стену. Если это сложно вообразить — не волнуйтесь, скоро вы сами это испытаете. Именно в такой мир мы движемся.

Я не говорю, что само по себе возбуждение от порнографии — это плохо или хорошо. Дело в доступности и крайних формах стимуляции вообще. Чрезмерно яркая еда, экстремальная порнография, острые ощущения — все это устанавливает высокий порог выброса дофамина, после которого происходит спад — не к исходному уровню, а ниже baseline. За последние 2 года, с появлением Midjourney, Stable Diffusion, Sora, Cling и других генеративных визуальных моделей, я много думал о порнографии. Не в привычном смысле, а о том, как бурный всплеск соблазнительных, насыщенных и сложных образов в интернете приводит к передозу изображениями, искажая наш мозг — как это делает порнография с молодыми мужчинами.

Согласно второму закону порномики Мэри Харрингтон — закону жировой энтропии — то, что вы смотрите изначально, со временем становится все более интенсивным. Нужно все более дикие стимулы, чтобы получить при этом все меньше эмоций.

Так же как юноши, смотрящие слишком много порнографии, теряют чувствительность, мы, листая соцсети, подвергаемся огромному количеству изображений в разных комбинациях. Это приводит к чрезмерной стимуляции и утрате способности воспринимать эмоции от любого визуального контента в будущем.

В прошлом необычные изображения были узким местом: их ограничивали талант, бюджеты и наш осознанный выбор посмотреть. Визуальные шедевры встречались редко — например, раз в несколько лет на фильм Кристофера Нолана. Ожидание нового фильма было таким же захватывающим, как и просмотр. А сейчас попробуйте воодушевиться очередной «фишкой» Нолана, когда каждую минуту вас кормят AI-сгенерированной фантастикой. Даже TikTok демонстрирует: тенденция — к все большей сложности, абсурдности и крайности, чтобы выжать очередной, но уменьшающийся всплеск дофамина. Мы теряем способность удивляться. Мир без «вау» — очень печален.

Когда первые генеративные AI модели появились, их использовали для ярких фантастических изображений, которые и породили описанные выше проблемы. Но около года назад я заметил новое явление: изображения и видео, которые стремятся к максимальной аутентичности — по освещению, позам, движениям, выражениям лица. Так правдоподобно, что их не отличишь от реальных фото и видео. Они будто «обманывают» мои эмоции.

Почему нас больше трогает художественное кино, четко признающее свою фиктивность, чем дипфейки, которые притворяются реальными? Мой ответ: между создателем и зрителем есть договор — соглашение о «приостановке недоверия». Если мы понимаем, что это игра, но правила прозрачны, мы можем позволить себе чувствовать. В театре, даже видя очевидно ненастоящие декорации, можем переживать сцены, если есть четкие правила игры. Но с дипфейками все размыто. Мы не уверены, где реальность, где фейк. И это приводит не только к апатии к дипфейкам, но и к невозможности испытывать эмоции и к реальным изображениям — ведь невозможно различить их достоверность.

Сомнение разрушает эмоциональную вовлеченность. Мы не позволяем себе по-настоящему переживать то, что можем счесть «продиктованным» или поддельным. Вот почему AI-визуалы воспринимаются как обман. Раньше фальшь выдавалась стилистикой (анимация) или концептуальным осознанием (договор с зрителем). Теперь такого барьера нет, и мы теряем способность чувствовать потрясение, удивление от реальных видео. Теперь всякий раз, увидев впечатляющий ролик, автоматически предполагаем, что это AI-генерация — и перестаём допускать настоящие эмоции. Эта тенденция началась с Photoshop и фильтров, но стала резко острее с приходом AI.

Нет удивления без предположения о другом исходе. Нет восхищения без базовых ожиданий, которые нарушаются. Эмоциональная связь невозможна без уверенности в реальности происходящего. Чем более мы сомневаемся, что видим настоящее, тем менее способны испытывать эмоции.

Иначе говоря, если генеративный AI что-то приносит — это апатия.

AI-графика создается мгновенно, без усилий, в неограниченном количестве — поэтому она кажется бессмысленной. Восприятие ценности зависит от затраченного труда, времени и редкости. Пример — вспышка «гиблификации» мемов; она иллюстрирует, как массовое создание образов разрушает уникальность оригинального визуального языка студии Гибли. Когда сотни тысяч людей штампуют «гибли-подобные» картинки, следующий просмотр «Унесённых призраками» или «Моего соседа Тоторо» теряет свою магию — потому что нейронки уже исказили наши пути к чувству от оригинала.

Аналогия — рынок натуральных и синтетических алмазов: появление искусственных алмазов привело к обесцениванию естественных, к ущербу всей индустрии. То же может случиться с фильмами: фальшивость, доступность и легкость создания AI-контента девальвирует искусство кино и разрушает способность влиять, возбуждать, вдохновлять зрителей. Ценность искусства — вызывать эмоции и заставлять чувствовать. Главное поле битвы, которое надо охранять — наши эмоции и сознание. Если мы утратим способность реагировать на окружающий мир, то искусство теряет смысл.

С AI-моделями все визуальные горизонты будут освоены за секунды. Не останется ничего неудовлетворённого или загадочного. Даже самые сложные образы станут скучными и бесцветными. Мы должны стремиться к богатству внутреннего мира, а инфляция внешнего — как экономическая инфляция — приводит к обесцениванию внутренних переживаний.

Я могу ошибаться — может быть, я совсем не прав. AI развивается так стремительно, что невозможно предугадать все последствия. Как указывают Джонатан Хайдт, Тристан Харрис и Азараси, никто не ожидал, как соцсети изменят демократию, распространение дезинформации и психическое здоровье молодёжи спустя 10 лет. Поэтому хотя бы нужно попытаться предугадать, спрогнозировать и почувствовать последствия наступления AI, — и подумать о мерах предосторожности — пока не стало слишком поздно.

Это утверждение подтверждено сразу несколькими исследованиями:

— В статье «Brain Drain: The Mere Presence of One's Own Smartphone Reduces Available Cognitive Capacity» (Adrian F. Ward и соавт., 2017, Journal of the Association for Consumer Research) прямо показано: **даже если смартфон просто лежит на столе (не используется и выключен), он снижает доступное внимание и когнитивную способность**. Это связано с тем, что мозг тратит ресурсы на подавление автоматического интереса к телефону, даже если человек сознательно не обращает на него внимания. Лучше всего внимание сохраняется, если смартфон вынесен в другую комнату.[1][2]

— Новый эксперимент 2023 года (Skowronek et al., Nature, 2023) также доказывает: **само наличие смартфона в поле зрения уменьшает скорость работы и результаты даже при выполнении базовых задач на внимание**. Участники работали медленнее и менее качественно, если устройство лежало рядом, по сравнению с тем, когда оно было в другой комнате.[3][4]

— Крупное исследование университета Техаса (Ward et al., 2017) показало, что **когнитивные способности резко падают, когда смартфон находится рядом, даже если человек уверен, что полностью сосредоточен**. Самый высокий результат — когда устройство вообще вне доступа и поля зрения.[5]

**Вывод:**
Факт присутствия смартфона в поле видимости объективно и статистически снижает уровень сосредоточенности и когнитивный ресурс, даже если устройство выключено или не используется. Это связано с автоматическим отвлечением внимания и внутренней борьбой мозга за контроль над стимулом. Самый надёжный способ избежать этого эффекта — держать телефон вне поля зрения, например, в другой комнате.[2][3][1][5]

[1](https://www.journals.uchicago.edu/doi/full/10.1086/691462)
[2](https://healthprofessionalsforsaferscreens.org/wp-content/uploads/2024/11/Brain-Drain_-The-Mere-Presence-of-Ones-Own-Smartphone-Reduces-Available-Cognitive-Capacity-_-Journal-of-the-Association-for-Consumer-Research_-Vol-2-No-2.pdf)
[3](https://www.nature.com/articles/s41598-023-36256-4)
[4](https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/37291199/)
[5](https://news.utexas.edu/2017/06/26/the-mere-presence-of-your-smartphone-reduces-brain-power/)